- ФИЛОСОФИЯ
Часть II Сущность Мира в понимании Человека
Глава 5
МЕТАНАБЛЮДАТЕЛЬ КАК СОЗДАТЕЛЬ ОБРАЗА МИРА: РАЗМЫШЛЕНИЯ О РЕАЛЬНОСТИ (философское эссе)
...бытие содержит в себе нечто непостижимое – и не только непостижимое для нас, но и по существу непостижимое. С. Л. Франк [1990, с. 255]
...мир трансцендентных “res” совершенно немыслим без сознания, причем не сознания логически измышленного, но сознания актуального...
Итак, мы видим, что сознание (переживание) и реальное бытие – это отнюдь не одинаково устроенные виды бытия, которые мирно жили бы один подле другого, порой “сопрягаясь”, порой “сплетаясь” друг с другом. Подлинно сплетаться, образуя целое, может лишь сущностно родственное – то, у чего собственная сущность в одном и том же смысле. Э. Гуссерль [1995, с. 19-20]
В начале был мятеж, Мятеж был против Бога, И Бог был мятежом. И все, что есть, началось чрез мятеж. М. Волошин [1995, c. 305]
I. В ТЩЕТНЫХ ПОИСКАХ ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Реальность – это наше миропонимание. Представление о реальности меняется с изменением культуры. И даже в рамках одной культуры облик реального может широко размываться. Особенно отчетливо это проявляется в сфере вселенского осмысления Бытия. Если для одних Мир представляется погруженным в суровый механицизм и соответственно – логицизм, то для других он выглядит как нечто запредельное, не подчиняющееся логическим построениям. В противостоянии оказываются философы, ученые, теологи разных конфессий, представители сект и религиозно-философских движений.
Беспокоил в недавнем прошлом прежде всего вопрос – может ли концепция реальности быть объективной, то есть не зависящей от особенностей наблюдателя. Не будет ли она иначе иллюзорной? Не нанесет ли это ущерб материалистическому мировоззрению?
В течении более чем полувека русская (атеистическая) философская мысль, опираясь на науку, пыталась создать идеологически звучащую концепцию реальности.
Не получилось!
Вот как эта парадигма прозвучала в Философском энциклопедическом словаре [1989]:
РЕАЛЬНОСТЬ: ... философский термин, употребляющийся
в различных значениях: все существующее вообще
(в этом значении понятие реальности приближается к понятию бытия);
объективный мир (в том числе и объективированный мир человеческого духа,
"субъективно-объективный" мир культуры),
существующий независимо от человеческой воли и представлений;
действительность (как актуальное бытие).
В теоретико-познавательном плане реальное
как объект познания противопоставляется идеальному
как его воспроизведению в мысли (хотя в системах
идеалистического монизма это противопоставление снимается) (с. 548).
БЫТИЕ – философская категория, обозначающая реальность,
существующую объективно, вне и независимо от сознания человека.
Философское понимание Бытия и его соотношения
с сознанием определяет решение основного вопроса философии (с. 76).
ОСНОВНОЙ ВОПРОС ФИЛОСОФИИ, вопрос об отношении
сознания к бытию, духовного к материальному вообще (с. 452).
РЕАЛИЗМ ... философское направление, признающее лежащую вне сознания реальность, толкуемую либо как бытие идеальных объектов (Платон, ср.-век. схоластика), либо как объект познания, независимый от субъекта познавательного процесса и опыта (философия реализма 20 века) (с. 546).
ФИЗИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, понятие, обозначающее
систему теоретических объектов,
построенных отдельной физической теорией
(или совокупностью теорий) и наделяемых онтологическим статусом.
Физическая реальность характеризует объективно-реальный
мир через призму теоретико-физических понятий,
законов и принципов; поэтому ее следует отличать
от объективной реальности ...
которая ни от каких физических теорий не зависит (с. 693).
МАТЕРИЯ ... это бесконечное множество всех
существующих в мире объектов и систем,
всеобщая субстанция, субстрат любых свойств,
связей, отношений и форм движения.
Материя включает в себя не только все
непосредственно наблюдаемые объекты
и тела природы, но и все те, которые в принципе
могут быть познаны в будущем на основе совершенствования
средств наблюдения и эксперимента (с. 349).
Сказанное выше звучит как некая догматика, утверждающая то, что не может быть сколько-нибудь разумно обосновано.
Вот простейший и часто обсуждаемый пример несостоятельности концепции объективности. Человек, обращаясь к проявлениям света, воспринимает различные цвета. Они становятся реальностью Бытия человека. Эту реальность привносит человек как наблюдатель. Так он устроен – кто знает, почему? Строго говоря, здесь нет субъективности, ибо почти все люди воспринимают цвета одинаково. В то же время здесь нет и объективности, поскольку чисто человеческое начало не исключается. Само понятие объективности оказывается неодинаково понимаемым.
Человек не может игнорировать цветовое восприятие – через него он воспринимает окружающий его Мир, с его помощью он творит живопись – существенную составляющую культуры. В то же время физик, такой же человек, воспринимая цвета, понимает, что это не просто цвета, но электромагнитные волны, или световые кванты.
Итак, реальность, исходящая из одного и того же истока, может проявляться двояко – в зависимости от настроенности наблюдателя, задающего вопрос.
Любопытно отметить, что логика марксистско-ленинского атеизма смыкалась с логикой церковности. Последняя также опиралась на догматы, пренебрегая особенностями человека, который должен их воспринимать. Официальные христианские догматы в первом варианте были созданы еще на Никейском соборе в 325 г. и воспринимались как символ веры. В атеизме русского варианта партией также был провозглашен символ веры. Наблюдатель, творчески воспринимающий происходящее, в обоих проявлениях культуры был исключен.
II. РЕАЛЬНОСТЬ, ОТКРЫВАЮЩАЯСЯ НАБЛЮДАТЕЛЮ
Все мы, люди, являемся наблюдателями (термин, введенный физиками). Жизнь можно рассматривать как некий непрестанно протекающий эксперимент, направленный на то, чтобы раскрыть реальность сущего. Может быть, наша жизнь имеет смысл до тех пор, пока мы сохраняем способность расширять горизонт нашего видения Мироздания. Вселенная готова открываться нам. Недаром еще в апокрифическом Евангелии от Фомы Иисусом было сказано [Свенцицкая и Трофимова, 1989]:
81. ...Разруби дерево, я – там; подними камень,
и ты найдешь меня там (с. 259).
Да, камень нужно поднять, чтобы увидеть. Увиденное всегда личностно. И быть иначе не может. Мы, люди, по-разному видим серьезное, где бы это ни было – в философии, науке, религии или просто в повседневной жизни. Это показатель нашей зрелости.
В плане историческом первобытный человек развивался путем осмысления Мироздания. Об этом свидетельствуют пещерные фрески, позднее – мифы, легенды. Возникло представление о надземных силах, о причинно-следственных связях, о добре и зле. Мир стал выступать как нечто упорядоченное, и человек должен был найти в нем свое место. Ему пришлось воспринимать Мир творчески, опираясь на силу своего воображения. И мы продолжаем эту нить развития, но теперь, кажется, не так успешно. В отличие от наших далеких предков, мы начинаем сомневаться в реальности наших собственных построений. Открывшаяся нам реальность слишком усложнилась и породила глубокий критицизм. Важно одно – мы, наконец, поняли, что наблюдатель часто оказывается и Метанаблюдателем, творчески осмысливающим наблюдаемое.
В наши дни нередко можно встретить высказывания о том, что трудно отличить живое от неживого. Но все же один признак разграничения, правда нечеткий, можно предложить: живым является все то, что нуждается в освоении окружающего. Природа постаралась создать свои существа столь разнообразными, что реальность раскрылась живому по-разному. Даже мы, люди, видим цвета только в узком интервале частот электромагнитных волн, а, скажем, у пчел этот интервал иной. Нам трудно воспринять реальность, свойственную дельфинам. Ближайшее к человеку существо – собака воспринимает окружающее преимущественно через обоняние, что человеку почти невозможно. Любопытно, что собака крайне озабочена раскрытием реальности: как она, к примеру, обследует новую для нее комнату или появившегося человека!
Вот один удивительный случай:
Девушка идет к пруду с большим мячом
и бросает его в воду. За ним устремляется ее пес.
Он пытается схватить мяч зубами,
но тщетно: оказывается, мяч – это неполноценная реальность.
Его можно видеть, осязать, обонять,
но нельзя ухватить привычным образом.
Пес возбужден, озабочен.
Девушка наконец сжалилась над ним и достала мяч.
Пес ожесточенно бросился на него,
пытаясь еще и еще раз убедиться в его реальности.
И вдруг, словно поняв что-то, он убежал прочь.
Разве и мы не поступаем так же, когда нам не удается осмыслить реальность того, в чем мы убеждены?
Не так ли поступил и Бертран Рассел, когда написал свою известную работу "Почему я не христианин"[1987]?
III. ЕСТЬ ЛИ КРИТЕРИИ ДЛЯ ОЦЕНКИ ТОГО, ЧТО МЫ ГОТОВЫ СЧИТАТЬ РЕАЛЬНЫМ?
Скорее всего – нет.
Посмотрим критически на те критерии, которыми мы пользуемся.
1. Реакция органов чувств.
Открывает ли она нам реальность достаточно обоснованным образом?
Вряд ли. Человек есть некое устройство, воспринимающее все так, как оно само устроено. Но наш Мир может восприниматься и устройствами, созданными человеком, и здесь могут возникнуть расхождения. Вот один из простейших примеров: в ультрафиолетовой области света есть небольшой частотный интервал, в котором кожа человека начинает загорать, а физическое устройство, созданное человеком, ничем особенным не реагирует на эту частотную область. Другой пример – выше мы уже говорили, что цвета воспринимаются глазом человека эстетически, а физическими приборами они фиксируются чисто механически. Музыкальное восприятие звука – это тоже прерогатива человека, и не всем она раскрывается равным образом. Мы оказываемся перед разными проявлениями реальности.
Сложнее обстоит дело с проблемой пространство-время. Обладают ли пространство и время статусом реальности? Если нет, то что они собою представляют?
Еще на заре нашей эры греческие философы Антифонт и Критолай, по утверждению А. Лосева [1964], ...признавали время мыслью или мерой, а не объективной субстанцией (с. 391).
Глубокий анализ этой темы мы находим у Канта. Вот его высказывания [Кант, 1964]:
О пространстве
1. Пространство не есть эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта...
2. Пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний. Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем. Поэтому пространство следует рассматривать как условие возможности явлений, а не как зависящее от них определение; оно есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений (с. 130).
О времени
1. Время не есть эмпирическое понятие, выводимое из какого-нибудь опыта...
2. Время есть необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний. Когда мы имеем дело с явлениями вообще, мы не можем устранить само время, хотя явления прекрасно можно отделить от времени. Следовательно, время дано a priori. Только в нем возможна вся действительность явлений. Все явления могут исчезнуть, само же время (как общее условие их возможности) устранить нельзя (с. 135-136).
а) Время не есть нечто такое, что существовало бы само по себе или было бы присуще вещам как объективное определение и, стало быть, оставалось бы, если отвлечься от всех субъективных условий созерцания вещей... априорное знание и созерцание вполне возможны, если время есть не что иное, как субъективное условие, при котором единственно имеют место в нас созерцания. В таком случае эту форму внутреннего созерцания можно представить раньше предметов, стало быть, a priori (с. 137).
Резюмирующим, наверное, можно считать следующее высказывание [Кант, 1965]:
...все, что может быть дано нашим чувствам (внешним – в пространстве, внутреннему – во времени),мы созерцаем только так, как оно нам является, а не как оно есть само по себе, но понять без всего этого никак нельзя (с. 101).
Как ни странно, но точные науки – математика и физика – дают определения, близкие представлениям Канта.
В статье А.Д.Александрова, помещенной в Математической энциклопедии [1984], читаем:
пространство – логически мыслимая форма (или структура), служащая средой, в которой осуществляются другие формы и те или иные конструкции (с. 712).
Соответственно в Физической энциклопедии [1988] находим такое определение:
время – форма существования материи, выражающая порядок изменения объектов и явлений действительности (с. 345).
Итак, пространство и время – это не предметы. На этом и настаивал Кант.
Если мы имеем дело лишь с «формой существования», обладающей некой универсальностью, не схватываемой непосредственно нашими органами восприятия, то это означает, что мы имеем дело с некой врожденной особенностью, заложенной в нашем сознании. Термин «форма» выбран явно неудачно – он ничего не объясняет[1]. Разумнее говорить о некоем праобразе, возникшем вместе с возникновением сознания. Здесь уместно напомнить слова из апокрифического Евангелия от Филиппа [Свенцицкая, Трофимова, 1989]:
67. Истина не пришла в мир обнаженной,
но она пришла в символах и образах...(с. 284).
Может быть, и кроме человека есть на Земле существа, владеющие этим образом, хотя бы в начальной стадии. Но только человек, овладевший в полной мере образом пространства-времени, сталМетанаблюдателем.
Конечно, затронутую здесь тему нужно было бы осветить глубже – но кто готов к этому? Непонимание природы пространства и времени тяготеет над нами[2].
2. Размышляющий наблюдатель.
Метанаблюдатель, оценивая реальность, опирается не только на органы чувственного восприятия, но и на творческое воображение. Здесь, правда, есть и ограничения – реальностью может быть признано лишь то, что может быть допущено культурой текущего дня. Представление о реальности оказывается скользящим. Борьба становится подчас неминуемой.
В качестве примера рассмотрим, можно ли придать статус реальности представлению о ничто – философской категории, беспокоившей человека с древних времен.
Вспомним прежде всего о религиозно-философской мысли Индии, где еще задолго до возникновения христианства начали развиваться буддизм и джайнизм. Центральным стало представление о нирване, которое трудно понять человеку западной культуры. По-видимому, здесь речь идет о возможности существования в ничто. Бытие в ничто – это сверх-бытие; оно оказалось конечной целью человека.
В древнегреческой философии рассматриваемая здесь тема освещалась, к примеру, у таких мыслителей, как Парменид, Демокрит, Платон, Плотин, Аристотель.
С проблемой небытия столкнулась и христианская мысль. Эта тема раскрывалась в двух противоположных направлениях. Одним из них является догмат о сотворении Богом Мира из ничего. Эта позиция сохранилась до наших дней. Другой подход – представление о незримости самого Бога, существующего в ничто. Здесь можно напомнить о негативной теологии гностиков[3] и об апофатической теологии Псевдо-Дионисия Ареопагита[4]. Влияние этих идей позднее мы находим у немецких мистически ориентированных философов – Мейстера Экхарта, Якоба Бёме, а также в Каббале – мистическом учении иудаизма, сблизившемся (в XV в.) с христианством, и позднее оказавшем влияние и на философов Запада, и на русских мыслителей.
Откликом на позицию прошлого прозвучала мысль П. Тиллиха, известного германо-американского теолога и философа недавних дней. Он снова обратился к проблеме бытие–небытие. Вот некоторые выдержки из его знаменитой книги [Tillich, 1980]:
Небытие является одним из самых парадоксальных
и спорных представлений (с. 32)
...Поскольку бытие во времени и пространстве,
категориально конечное, в пределе нереально,
то проистекающие из него чередование
и завершающее их окончательное
небытие также нереально.
Небытие больше не страшит, так как конечное бытие,
при глубоком рассмотрении, есть небытие (с. 158).
Небытие принадлежит бытию,
оно не может быть отделено от него.
Мы даже не смогли бы и размыслить "бытие"
без двойного отрицания: бытие должно понимать
как отрицание отрицания бытия(с. 17).
Кажется, что приведенный выше анализ является одним из наиболее ярких. Здесь есть о чем подумать. Создается впечатление, что небытие – это не то же самое, что ничто. Небытие – не абсолютное отсутствие бытия, а только ослабленное его проявление[5] Может быть, такое представление облегчит понимание Мироздания.
Не желая чрезмерно загромождать эту статью цитатами, мы не будем здесь излагать представление о ничтов европейской философии – имеется много легко доступных источников, освещающих эту тему. Обратим внимание только на то, что сама правомерность этой темы, в силу ее остроты, могла подвергаться сомнению. Такое пренебрежение отчетливо проявилось в XIX веке и в начале XX (Шопенгауэр, Ницше, Бергсон). Но после Первой мировой войны ситуация резко меняется. Усиливается экзистенциализм, возрождается интерес к ничто. Эта тема пронизывает построения Хайдеггера и Сартра. Откликом на нее прозвучали работы русских мыслителей — Бердяева, Карсавина, Флоренского, Франка. И в тоже время в марксистской философии ничто не признавалось философской категорией. Как странно все это выглядит в историческом разрезе. Мысль была скована – господствовала идеология.
Сделаем теперь небольшой, но поучительный экскурс в область физики. Там приходится сталкиваться с проблемой ничто в иной постановке задачи.
Обратимся к вакууму – представлению о пустоте в физическом Мире.
Помню, что еще в дни моей юности вакуум определялся как состояние газа с существенно низким давлением. Предполагалось, что в пределе вакуум можно было рассматривать как абсолютную пустоту. В наши дни вакуумное состояние рассматривается двояко. Математический вакуум – состояние, в котором отсутствуют какие-либо частицы; физический вакуум – низшее состояние, в котором может происходить рождение виртуальных частиц, влияющих на физические процессы. По данным Физической энциклопедии[1988]:
Понятие “вакуума” является одним из основных в том смысле,
что его свойства определяют свойства всех
остальных состояний, так как любой вектор состояния
в представлении вторичного квантования может быть
получен из вакуумного действием на него
оператора рождения частиц (с. 236).
Здесь удивительна параллель с позицией Тиллиха. Физикам пришлось признать, что физическая пустота не есть еще абсолютное ничто. Иначе говоря, ничто и нечто не разграничиваются категориально. Есть некое промежуточное состояние, с трудом схватываемое нашим воображением. Только наша приверженность к суровому логицизму заставляет нас стремиться к четким противостояниям. Разумнее было бы ввести меру степени принадлежности к тому, что мы готовы называть реальностью[6]. Такой подход можно было бы назвать вероятностным, поскольку здесь пришлось бы иметь дело с нормированным распределением весов по некой шкале.
Сказанное выше можно поддержать, обращаясь к концепции виртуальных частиц. В квантовой теории поля говорится о коротко живущих квазичастицах, возникающих в промежуточных состояниях перехода и взаимодействия обычных частиц. В этом случае, может быть, разумно признать реальностью сам процесс, а не его отдельные эфемерные составляющие? Но это рискованно. Если мы обратимся к вспыхивающим (переменным) звездам[7], резко и периодично меняющим свой блеск, то здесь, пожалуй, также можно говорить скорее всего о реальности как о процессе. Во всяком случае, Метанаблюдатель, со сжатой шкалой времени, наверное так бы и поступил.
В биологии также скорее всего можно говорить о реальности как об эволюционном процессе. Скажем, можно ли ихтиозавра считать реальностью? Если так, то реальностью надо считать и все, что давно исчезло и навсегда. В этом случае ихтиозавр менее реален, чем виртуальная частица – ее индивидуальное состояние много короче, но нескончаема ее повторяемость.
Здесь мы опять обращаемся к Тиллиху [Tillich, 1980], который утверждает, что существующее в пространстве-времени не может быть реальностью. Эта тема, по-видимому, беспокоила еще мыслителей древней Греции. Вот одна из наивных попыток преодолеть нереальность временного бытия [Философская энциклопедия, 1960] :
У Филолая... говорится о Демиурге как о том принципе,
который сохраняет сущность вещей,
несмотря на их текучесть (с. 453).
Теперь, чтобы вернуться к такой позиции, пришлось бы обратиться к представлению о космической памяти, помнящей все даже и каждую непрестанно исчезающую виртуальную частицу. Кто готов к этому?
По-видимому, здесь неразумно поставлен вопрос – в нем нет достаточно разработанной утверждающей части. Сколько сил потрачено зря!
3. Роль причинно-следственных связей.
Если опираться на логицизм в понимании Мироздания, то критерием реальности должны были бы стать причинно-следственные связи. Реальным можно было бы признать все то, что появилось в силу некоторой отчетливо воспринимаемой причины. Издревле искал человек причины, породившие сущее, и так же, впрочем, искал причины, отвечающие за происходящее в текущей жизни. Об этом много пишут этнографы, изучающие человека ранней стадии развития.
Теперь все осложнилось. Слишком много мы узнали, не осмыслив должным образом узнанное. Пути порождения Мироздания нам не открылись.
Космологические модели[8] не достаточны. Нам нужно узнать, как возникло пространство–время, иначе мы не осмыслим природу Бытия. Нужно понять, как появились фундаментальные физические константы и связанные с ними теоретические построения; как возникли сознание и язык; как появилась жизнь на Земле. Но нам этого знания не дано. Силой своего воображения мы не можем даже представить, как могли бы выглядеть такие модели. Вот конкретный пример – мы не можем понять, как физический Мир может задаваться числовыми константами, если природа чисел ментальна [Налимов, 1993].
С позиции сегодняшнего дня мы можем сказать, что религиозная мысль также не справилась с рассматриваемой здесь темой. Вот перед нами Книга Бытия. В ней мы находим только перечисление сотворенного по дням. Это даже не миф – там нет символов. И такое примитивное представление о творении до сих пор удовлетворяет христианскую мысль.
Если мы ничего не знаем достоверно и обстоятельно о путях сотворения Мироздания, то что мы можем сказать о реальности сотворенного? Однако, правда, все же есть серьезные попытки раскрытия этой темы, хотя и не охватывающие проблему во всей ее широте. Укажем здесь авторов таких привлекающих внимание книг, как: [John Gribbin, Martin Rees, 1989], [John D. Barrow, 1994], [Paul Davies, 1994].
Здесь логика спотыкается. Мы ничего не можем сказать о причинах всего. Попытка теологов опираться на Творца – это самообман. Творец, строго говоря, сам также должен быть в силу каких-то причин. Или, если он существует без причин, то и все остальное, серьезное, также могло появиться без причин.
Да, здесь тайна, мы не можем с ней справиться.
4. Роль науки.
Многие полагают, что реальность Мироздания открывается через науку. Вряд ли это так. Современная наука не стремится к единомыслию – одна проблема может освещаться множеством подходов.
Здесь уместно привести высказывания бунтующего философа и методолога науки П. Фейерабенда [1986]:
Гипотезы, противоречащие подтвержденным теориям,
доставляют нам свидетельства, которые не могут быть
получены никаким другим способом.
Пролиферация теорий благотворна для науки,
в то время как их единообразие ослабляет
ее критическую силу (с. 166).
Итак, если мы будем опираться на науку, то наше представление о реальности окажется неоднозначным, часто противоречивым, что вряд ли успокоит нас[9].
Наука важна в другом плане – она расширяет горизонт Мироздания и таким образом ставит нас перед лицом новой реальности. Но эту новую реальность надо еще осмыслить и признать. Подчас нелегко это сделать. Примером может быть квантовая механика.
Приведем относящиеся сюда высказывания А.И.Панченко [1988]:
Это – реальность диспозиций,
то есть реальность не актуально присущих,
всегда имеющих место свойств объектов,
а реальность предрасположенностей их поведения.
Такую реальность называют объективными
(или потенциальными) возможностями
квантовых объектов... Такие возможности превращаются
в действительность, наблюдаются в эксперименте лишь
во взаимодействии с приборами,
которые как бы выфильтровывают
у квантовых объектов искомые приборами свойства (с. 30).
Из сказанного здесь следует, что речь идет о двух реальностях – одна из них предрасположенность, другая — реализуемость предрасположенности. Предрасположенность задается вероятностями, и это нелегко воспринимается. Эйнштейн считал квантовую механику незавершенной. К. Поппер [1983] обстоятельно описывает, как он, наконец, ... убедился в необходимости считать вероятности «физически реальными» (с. 418).
И все-таки проблема остается неразработанной до конца. Вероятность задается числом, но природа числа, как мы уже говорили выше, является семантической, а не физической реальностью. Наука на этот вопрос не дает ответа. Здесь мы сталкиваемся с задачей философского звучания. Опираться только на науку недостаточно.
IV. НЕБЛАГОДАТНАЯ СУДЬБА СОЗНАНИЯ
Нередко приходится слышать, что сознание не воспринимается как реальность. И действительно, предметно оно не ощутимо. Оно воспринимается только через самопроявление, реализующееся спонтанно. Это значит, что при описании сознания надо обращаться к вероятностному мышлению, что уже неприятно. Физики, создавая квантовую механику, все же обратились к вероятностям. Представителям гуманитарных наук это, по-видимому, нелегко дается.
И еще одна неприятность – сознание, не воспринимаемое как реальность, само создает реальности. Более того, сознание творит само себя – что выглядит уже совсем неприлично. Вот передо мной Словарь символов[Liungman, 1991], содержащий около 2500 графических изображений, относящихся к западной культуре. Символы создавались для того, чтобы скрепить сознание. Они, видимо, и сейчас, притаившись, находятся в глубинах нашего существа, но не каждый отчетливо осознает это.
Я попытался разработать вероятностную модель сознания [Налимов, 1989]. Концепция построена аксиоматически. Одна из аксиом утверждает, что изначально существуют все элементарные смыслы, способные порождать тексты. Это еще только семантический вакуум. Сам семантический Мир начинает раскрываться, когда в игру вступает вероятностная мера.
Отклики на мои попытки были разные. Оказалось трудным признать утверждение об изначальном существовании элементарных смыслов – кто создал их, где они находятся? Ответить можно было бы вопросом — а в физике кто создал фундаментальные константы? Где они локализованы?
Получается, есть один безусловно действующий критерий – мы готовы признать реальным все то, что позволяет нам осмыслить Мироздание. Может быть, такой критерий недостаточно обоснован, но он действует. Действует, потому что иначе все рухнет в наших попытках осмыслить то, что раскрывается перед нами. Но действует неуверенно.
Но вернемся к проблеме сознания. Я уверен в том, что мы начнем строить серьезные модели сознания только после того, как признаем изначальность смыслов. Смыслы не рождаются в клетках мозга, эти клетки только открывают возможность оперировать смыслами. И мне понятно заглавие последней книги Роджера Пенроуза – известного математика, заинтересовавшегося проблемой сознания. Звучит оно так: Тени разума. В поисках утраченной науки о сознании [Penrose, 1994].
V. ЕСТЬ ЛИ ДОСТАТОЧНЫЕ ОСНОВАНИЯ СЧИТАТЬ БОГА РЕАЛЬНОСТЬЮ
Бог есть то, что непрерывно воссоздается нами. Точнее теми из нас, которые к этому готовы. Так мы устроены. Бог всегда индивидуален. Если мы, как встарь, можем обратиться к апофатическому богословию, то это может означать, что мы готовы признать Бога реальностью, ибо реальностью может быть только то, что не находиться в пространственно–временной ограниченности.
И в тоже время в христианстве Бог – это любовь. Это значит, что он опускается в небытие. Вот как эту мысль формулирует Тиллих [Tillich, 1980]:
... Спиноза, несмотря на собственную
статическую дефиницию субстанции,
определяющую его представление
о предельной энергии бытия,
объединяет философскую и мистическую тенденции,
когда говорит о любви и знании,
посредством которых Бог любит
и знает себя через любовь
и знание конечных существ.
Небытие (которое в Боге,
что делает его самоутвержденность динамичной)
раскрывает божественное самоуединение
и открывает его как энергию и любовь.
Небытие делает Бога живым Богом.
Без этого НЕ он должен был исчерпаться
в самом себе и своем творении,
божественное ДА самому себе было бы безжизненным.
И тогда не было бы никакого откровения
о происхождении бытия, не было бы и самой жизни (с. 180).
Здесь хочется обратить внимание на то, что вопросы важнее, чем ответы.
VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Заканчивая эту работу, можно утверждать, что с проблемой реальности справиться не удается. Причина этого ясна. Человек существует в Мире, создаваемом его сознанием. Это утверждение не возврат ксолипсизму – Мир человека все время взаимодействует с миром, существующем вне человека. Занимаясь поиском реального, мы пытаемся восстановить в своем воображении внечеловеческий Мир. Напрасно. Ничего не получается. Даже обращаясь к изысканной физической аппаратуре, мы воспринимаем полученное через наше сознание.
Мы есть творцы видимого нами Мира – это главный вывод из всего написанного в этой работе. Эта мысль не нова. Но она раскрывается здесь с новых позиций – позиций сегодняшнего дня.
Можно, конечно, встать на другую позицию, признав, что во Вселенной существует неперсонализированное сознание[10]. Тогда мы успокоимся, признав, что человек живет в том Мире, который существует и в самой Вселенной.
Сейчас мы можем сказать только то, что в Мире все есть как есть, но мы не знаем, как оно есть.
Все слишком сложно. Это, кажется, поняли еще мыслители далекого прошлого. В апокрифическом Евангелии от Филиппа сказано [Свенцицкая, Трофимова, 1989]:
99. Мир произошел из-за ошибки (с. 288).
Работа закончена,
Пошел спать и взял зонтик.
Это от комаров.
Комары падали дождем.
И такой может быть
нами воспринимаемая реальность,
вспомним хотя бы об астрологии.
Литература
1. Александров А. Д. 1984. Пространство. Математическая энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, т. 4, с. 711.
2. Волошин М. 1995. Стихотворения и поэмы. Санкт-Петербург: Петербургский писатель, 702 с.
3. Гуссерль Э. 1995. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Язык и интеллект. М.: Прогресс, с.14-94.
4. Кант И. 1964. Критика чистого разума. Сочинения в 6-ти томах, т. 3. М.: Мысль, с. 69-798.
5. Кант И. 1965. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука. Сочинения в 6-ти томах, т. 4, ч.1. М.: Мысль, с.69-210.
6. Лосев А. Ф. 1964. Мера. Философская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, т. 3, с. 389-394.
7. Налимов В. В. 1989. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: Прометей, 287 + IV с.
8. Налимов В. В. 1993. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 262 + XVI с.
9. Налимов В. В. 1994. На грани третьего тысячелетия: Что осмыслили мы, приближаясь к XXI веку (Философское эссе). М.: Лабиринт, 73 с.
10. Налимов В. В., Дрогалина Ж. А. 1995. Реальность нереального. Вероятностная модель бессознательного. М.: Мир идей, 432 + XVI с.
11. Панченко А. И. 1988. Философия, физика, микромир. М.: Наука, 193 с.
12. Поппер К. 1983. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 606 с.
13. Рассел Б. 1987. Почему я не христианин. М.: Издательство политической литературы, 333 с.
14. Свенцицкая И. С., Трофимова М. К. 1989. Апокрифы древних христиан. М.: Мысль, 336 с.
15. Фейерабенд П. 1986. Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 544 с.
16. Физическая энциклопедия. 1988. М.: Советская энциклопедия, т. 1, 704 с.
17. Философская энциклопедия. 1960. М.: Советская энциклопедия. т. 1, 504 с.; т. 4. 1967, 591 с.; Т.5. 1970, 740 с.
18. Философский энциклопедический словарь. 1989. М.: Советская энциклопедия, 815 с.
19. Франк С. Л. 1990. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии. Сочинения. М.: Правда, 607 с.
20. Barrow J. D. 1994. The Origin of the Universe. New York: Basic Books.
21. Davies P. 1994. The Last Three Minutes. New York: Basic Books, 162 p. +XIII p.
22. Fraser J. T., Lawrence N., Park D. (eds.). 1978. The Study of Time III. Proceedings of the Third Conference of the International Society for the Study of Time, Alpbach-Austria. New York, Berlin: Springer Verlag, 727 p.
23. Fraser J. T. (ed.). 1981. The Voices of Time. A Cooperative Survey of Man’s Views of Time as Expressed by The Humanities. Amherst: The University of Massachusetts Press, 710 p.
24. Gribbin J. & Rees M. 1989. Cosmic Coincidences. Dark Matter, Mankind and Anthropic Cosmology. New York: Bantam Books, 302 p.+XV p.
25. Jahn R. G. & Dunne B. 1987. Margins of Reality. The Role of Consciousness in the Physical World. New York: Jovaich Publisher, 415 p.
26. Liungman C. G. 1991. Dictionary of Symbols. New York: Norton, 595 p.
27. Penrose R. 1994. Shadows of the Mind. A Search for the Missing Sciences. Oxford: Oxford University Press, 457 p.
28. Tillich P. 1980. The Courage to Be. New Haven: Yale University Press, 197 p.
_________________________________________
[1] В Философской энциклопедии [1970] читаем:
Форма – способ организации и способ существования предмета, процесса, явления (с. 383).
Как можно воспринять сказанное здесь, даже учитывая то, что это давняя традиция, идущая еще от Платона и Аристотеля?
[2] В нашей брошюре [Налимов,1994] приведены высказывания М.Хайдеггера о темпоральности бытия и сопоставлены с ними образы, зафиксированные поэтом-философом А.Введенским. В более широком плане можно обратить внимание на книги: [Fraser, Lawrence, Park (eds.),1978], [Fraser (ed.), 1981], а также [Налимов и Дрогалина, 1995], в которой рассматривается также проблема личностного времени.
[3] Гимн гностиков приведен в книге [Налимов,1993].
[4] Заключительная глава из Мистической теологии Дионисия приведена в книге [Налимов, 1989].
[5] В Философской энциклопедии [1967] читаем:
В ряде идеалистических систем Небытие выражает ступень предсуществования мира или его какой-либо части и по своему содержанию включается в более общую категорию ничто ( с. 14).
В Философском энциклопедическом словаре [1989] находим:
Категория Небытия фактически тождественна категории ничто; различие их лишь в том, что Небытие противопоставляется бытию вообще, в то время как ничто - многообразию различных нечто ( с. 407).
[6] Уместно здесь напомнить, что в начальные годы революции в школах были введены только две отметки – «удовлетворительно» и «неудовлетворительно». Такое четкое категориальное разграничение понадобилось для того, чтобы легче было уравнивать людей. Когда выставлялась удовлетворительная отметка, то все попавшие в этот разряд оказывались равными, остальным, с неудовлетворительной отметкой, оставалось только одно – попытаться перешагнуть барьер и стать равными. Не удалась эта система ввиду недостаточной отчетливости оценки реального знания.
[7] Физическая энциклопедия [1988]:
По-видимому... вспыхивающие звезды составляют большую долю звезд в Галактике (с. 349).
[8] Здесь идет речь о моделях Вселенной в целом, возникших после создания Эйнштейном релятивистской теории тяготения.
[9] Приведем здесь пример из недавнего прошлого. В нашей книге [Налимов,1993] описывается теория гравитации А.А.Логунова, созданная в противовес Эйнштейну. Если у Энштейна реальностью оказывается геометрия Римана, то у Логунова – пространство Минковского. Кажется, обе теории имеют право на существование.
[10] Здесь уместно обратить внимание на книгу [R.G.Jahn, B.J.Dunne,1987], в которой рассматривается роль сознания в физическом мире. Их экспериментальные исследования последних лет кратко освещены в нашей брошюре [Налимов,1994].
Комментариев нет:
Отправить комментарий